Детская сказка "Сказка о Василисе Премудрой"

Посеял мужик рожь, и уродилась она на диво: едва мог с поля собрать. Вот перевёз он снопы домой, смолотил и насыпал зерном полнёхонек амбар; насыпал и думает: «Теперь-то стану жить не тужить».

Повадились к мужику в амбар мышь да воробей; каждый божий день раз по пяти слазают, наедятся – и назад: мышь юркнет в свою конурку, а воробей улетит в своё гнездо. Жили они вдвоём так-то дружно целые три года; всё зерно приели, остаётся в закроме самая малость с четверик – не больше. Видит мышь, что запас к концу подходит, и ну ухитряться, как бы воробья обмануть да всем остальным добром одной завладеть. И таки ухитрилась: собралась тёмной ночью, прогрызла в полу большую дыру и спустила в подполье всю рожь до единого зёрнышка.

Поутру прилетает воробей в амбар, захотелось ему позавтракать; глянул – нет ничего. Вылетел бедняжка голодный и думает про себя: «Обидела, проклятая! Полечу-ка я, добрый молодец, к ихнему царю, ко льву, стану просить на мышь – пусть он нас рассудит по правде».

Снялся и полетел ко льву.

- Лев, царь звериный, бьёт ему челом воробей, - жил я с твоим зверём, мышью зубастою; целые три года кормились из одного закрома, и не было промеж нас никакой ссоры. А как стал запас к концу подходить, пошла она на хитрость: прогрызла в закроме дыру, спустила всё зерно в подполье к себе, а меня, бедного, голодать оставила. Рассуди нас по правде; не рассудишь – полечу искать суда-расправы у своего царя-орла.

- Ну и лети с богом, - сказал лев.

Воробей бросился с челобитьем к орлу, рассказал ему всю свою обиду, как мышь своровала, а лев ей потатчик.

Сильно разгневался в те поры царь орёл и сейчас же отправил ко льву лёгкого гонца: приходи завтра со своим-де звериным воинством на такое-то поле, а я соберу всех птиц и дам тебе сражение.

Нечего делать, послал царь лев клич кликать, на войну зверей созывать. Собралось их видимо-невидимо, и только пришли на чистое поле – летит на них орёл со всем своим крылатым воинством, словно туча небесная. Началась битва великая. Бились они три часа и три минуточки; победил царь орёл, завалил всё поле трупами звериными и распустил птиц по домам, а сам полетел в дремучий лес, уселся на высокий дуб – избит, изранен, и стал думу думать крепкую, как бы назад воротить свою силу прежнюю.

Давно это было, а жил-был тогда купец с купчихою одни-одинёхоньки, не было у них ни единого детища. Встал купец поутру и говорит жене:

- Нехорош мне сон привиделся: навязалась будто к нам большая птица, жрёт зараз по целому быку, выпивает по полному ушату; а нельзя избыть, нельзя птицы не кормить. Пойду-ка я в лес, авось поразгуляюсь.

Захватил ружьё и пошёл в лес. Долго ли, коротко ли бродил он по лесу, подошёл, наконец, к дубу, увидел орла и хочет стрелять по нём.

- Не бей меня, добрый молодец, - провещал ему орёл человеческим голосом, - убъёшь – мало будет прибыли. Возьми меня лучше к себе в дом да прокорми три года, три месяца и три дня; я у тебя поправлюся, отращу свои крылья, соберуся с силами и тебе добром заплачу.

«Какой платы от орла ожидать?» - думает купец и прицелился в другой раз.

Орёл провещал то же самое. Прицелился купец в третий раз, и опять орёл просит:

- Не бей меня, добрый молодец; прокорми меня три года, три месяца и три дня; как поправлюся, отращу свои крылья да соберуся с силами – всё тебе добром заплачу.

Сжалился купец, взял птицу-орла и понёс домой. Тотчас убил быка и налил полный ушат медовой сыты; надолго, думает, хватит орлу корму; а орёл всё за раз приел и выпил. Плохо пришлось купцу от незваного гостя, совсем разорился; видит орёл, что купец-то обеднял, и говорит ему:

- Послушай, хозяин, поезжай в чистое поле; много там разных зверей побитых, пораненных. Сними с них дорогие меха и вези продавать в город; на те деньги и меня и себя прокормишь, ещё про запас останется.

Поехал в купец в чистое поле, видит: много на поле лежит зверей побитых, пораненных; поснимал с них самые дорогие меха, повёз продавать в город и продал за большие деньги.

Прошёл год; велит орёл хозяину везти на то место, где высокие дубы стоят. Заложил купец повозку и привёз его на то место. Орёл взвился за тучи и с разлёту ударил грудью в одно дерево; луб раскололся надвое.

- Ну, купец, - говорит орёл, - не собрался я с прежней силою, корми меня ещё круглый год.

Прошёл и другой год; опять взвился орёл за тёмные тучи, разлетелся сверху и ударил грудью в дерево, раскололся дуб на мелкие части.

- Приходится тебе, купец, добрый молодец, ещё целый год меня кормить; не собрался я с прежнею силою.

Вот как прошло три года, три месяца и три дня, говорит орёл купцу:

- Вези меня опять на то место, к высоким дубам.

Привёз его купец к высоким дубам. Взвился орёл повыше прежнего, сильным вихрем ударил сверху в самый большой дуб, расшиб его в щепки с верхушки до корня, ажно лес кругом зашатался.

- Спасибо тебе, купец, добрый молодец, - сказал орёл, - теперь вся моя старая сила со мною. Бросай-ка лошадь да садись ко мне на крылья; я понесу тебя на свою сторону и расплачусь с тобою за всё добро.

Сел купец орлу на крылья; понёсся орёл на синее море и поднялся высоко-высоко.

- Посмотри, - говорит, - на сине море, велико ли?

- С куриное яйцо.

Встряхнул орёл крыльями, бросил купца вниз и, опять не допустя до воды, подхватил его и поднялся вверх, повыше прежнего.

- Посмотри на сине море, велико ль?

- с маковое зёрнышко.

И в третий раз встряхнул орёл крыльями и сбросил купца с поднебесья, да опять-таки не допустил его до воды, подхватил на крылья и спрашивает:

- Что, купец, добрый молодец, спознал – каков смертный страх?

- Спознал, - говорит купец, - я думал, совсем пропаду.

- Да ведь и я то же думал, как ты в меня ружьём целил.

Полетел орёл с купцом за море, прямо к медному царству.

- Вот здесь живёт моя старшая сестра; как будем у ней в гостях и станет она дары подносить, ты ничего не бери, а спроси себе медный ларчик.

Сказал как-то орёл, ударился о сырую землю и оборотился добрым молодцем.

Идут они широким двором. Увидала сестра и обрадовалась:

- Ах, братец родимый! Как тебя бог принёс? Ведь боле трёх лет тебя не видала; думала – совсем пропал. Ну, чем же тебя угощать, чем потчевать?

- Не меня проси, не меня угощай, родимая сестрица, я – свой человек. Проси-угощай вот этого доброго молодца, он меня три года поил-кормил, с голоду не уморил.

Посадила она их за столы дубовые, за скатерти бранные, угостила-употчевала. Повела потом в кладовые, показывает богатства несметные и говорит купцу, доброму молодцу:

- Вот злато, и серебро, и каменья самоцветные; бери себе, что душа желает.

- Не надобно мне ни злата, ни серебра, ни каменья самоцветного; подари мне медный ларчик.

- Как бы не так! Не тот ты сапог не на ту ногу надеваешь!

Осердился брат на такие речи сестрины, оборотился орлом, птицей быстрою, подхватил купца и полетел прочь.

- Брат, родимый, воротись, - кричит сестра, - не постою и за ларчик!

- Опоздала, сестра.

Летит орёл по поднебесью.

- Посмотри, купец, добрый молодец, что назади и что впереди деется?

Посмотрел купец и сказывает:

- Назад пожар виднеется, впереди цветы цветут.

- То медное царство горит, а цветы цветут в серебряном царстве у моей средней сестры. Как будем у ней в гостях и станет она дары дарить, ты ничего не бери, а проси серебряный ларчик.

Прилетел орёл, ударился о сырую землю и оборотился добрым молодцем.

- Ах, братец родимый, - говорит ему сестра, - отколь взялся? Где пропадал? Что так долго в гостях не бывал? Чем же тебя, друга, потчевать?

- Не меня проси, не меня угощай, родимая сестрица, я – свой человек. Проси-угощай вот доброго молодца, что меня три года и поил и кормил, с голоду не уморил.

 Посадила она их за столы дубовые, за скатерти бранные, угостила-употчевала и повела в кладовые:

- Вот злато, и серебро, и каменья самоцветные; бери, купец, что душа пожелает.

- Не надобно мне ни злата, ни серебра, ни каменья самоцветного; подари один серебряный ларчик.

- Нет, добрый молодец, не тот кусок хватаешь! Не ровен час – подавишься!

Осердился брат орёл, оборотился птицею, подхватил купца и полетел прочь.

- Братец, родимый, воротись! Не постою и за ларчик!

- Опоздала, сестра.

Опять летит орёл по поднебесью:

- Посмотри, купец, добрый молодец, что назади и что впереди?

- Назади пожар горит, впереди цветы цветут.

- То горит серебряное царство, а цветы цветут – в золотом, у моей меньшой сестры. Как будем у ней в гостях и станет она дары дарить, ты ничего не бери, а проси золотой ларчик.

Прилетел орёл к золотому царству и оборотился добрым молодцем.

- Ах, братец родненький, - говорит сестра, - отколь взялся? Где пропадал? Что так долго в гостях не бывал? Ну, чем же велишь себя потчевать?

- Не меня проси, не меня угощай, я – свой человек. Проси-угощай вот этого купца, доброго молодца, он меня три года поил и кормил, с голоду не уморил.

Посадила она их за столы дубовые, за скатерти бранные, угостила-употчевала; повела купца в кладовые, дарит его златом, и серебром, и каменьями самоцветными.

- Ничего мне не надобно: только подари золотой ларчик.

- Бери себе на счастье. Ведь ты моего брата три года поил и кормил, с голоду не уморил; а ради брата ничего мне не жалко.

 Вот пожил, попировал купец в золотом царстве; пришло время расставаться, в путь-дорогу отправляться.

- Прощай, - говорит ему орёл, - не поминай лихом, да смотри – не отмыкай ларчика, пока домой не воротишься.

Пошёл купец домой; долго ли, коротко ли шёл он, приустал, и захотелось ему отдохнуть. Остановился на чужом лугу, на земле царя Некрещёного Лба, смотрел-смотрел на золотой ларчик, не вытерпел и отомкнул. Только отпер, - откуда ни возьмись, раскинулся перед ним большой дворец, весь изукрашенный, появились слуги многие:

- Что угодно? Чего надобно?

Купец, добрый молодец, наелся, напился и спать повалился.

Увидал царь Некрещёный Лоб, что стоит на его земле большой дворец, и посылает послов:

- Подите разузнайте, что за невежа такой появился, без спросу на моей земле дворец выстроил? Чтоб сейчас убирался вон подобру-поздорову!

Как пришло к купцу такое грозное слово, стал он думать да гадать, как бы собрать дворец в ларчик по-прежнему; думал-думал, - нет, ничего не поделаешь.

- Рад бы убираться, - говорит он послам, - да как, и сам не придумаю.

Послы воротились и донесли про всё царю Некрещёному Лбу.

- Пусть отдаст мне то, чего дома не ведает, - соберу ему дворец в золотой ларчик.

Делать нечего, пообещал купец с клятвою отдать то, чего дома не ведает, а царь Некрещёный Лоб тотчас собрал дворец в золотой ларчик. Взял купец в золотой ларчик и пустился в дорогу.

Долго ли, коротко ли, приходит домой; встречает его купчиха:

- Здравствуй, свет! Где был-пропадал?

- Ну, где был – там теперь нету меня.

- А нам господь без тебя сынка даровал.

«Вот я чего дома не ведал», - думает купец и крепко приуныл, пригорюнился.

- Что с тобой? Али дому не рад? – пристаёт купчиха.

- Не то, - говорит купец и тут же рассказал ей про всё, что с ним было.

Погоревали они, поплакали, да и не век же и плакать. Раскрыл купец свой золотой ларчик, и раскинулся перед ним большой дворец, хитро изукрашенный, и стал он с женою сыном жить в нём, поживать, добра наживать.

Прошло лет с десяток и побольше того; вырос купеческий сын, поумнел, похорошел и стал молодец молодцем.

Раз поутру встал он невесело и говорит отцу:

- Батюшка! Снился мне нынешней ночью царь Некрещёный Лоб, приказывал к себе приходить: давно-де жду, пора и честь знать.

Прослезились отец с матерью, дали ему своё родительское благословение и отпустили на чужую сторону.

Идёт он дорогою, идёт широкою, идёт полями чистыми, степями раздольными и приходит в дремучий лес. Пусто кругом, не видать души человеческой; только стоит небольшая избушка одна-одинёхонька, к лесу передом, к Ивану, гостиному сыну, задом.

- Избушка, избушка, - говорит он, - повернись к лесу задом, а ко мне передом!

Избушка послушалась и повернулась к лесу задом, к нему передом.

Вошёл в избушку Иван, гостиный сын, а там лежит баба-яга, костяная нога. Увидала его баба-яга и говорит:

-Доселева русского духу слыхом было не слыхать, видом не видать, а ныне русский дух воочью появляется. Отколь идёшь, добрый молодец, и куда путь держишь?

- Эх ты, старая ведьма! Не накормила, не напоила прохожего человека, да уж вестей спрашиваешь.

Баба-яга поставила на стол напитки и наедки разные, накормила его и спать уложила, а поутру ранёхенько будит и давай расспрашивать. Иван, гостиный сын, рассказал ей всю подноготную и просит:

- Научи, бабушка, как до царя Некрещёного Лба дойти.

- Ну, хорошо, что ты ко мне зашёл, а то не бывать бы тебе живому: царь Некрещёный Лоб крепко на тебя сердит, что долго к нему не являлся. Послушай же, ступай по этой тропинке и дойдёшь до пруда, спрячься за дерево и выжидай время: прилетят туда три голубицы – красный девицы, дочери царские; отвяжут свои крылышки, поснимают свои платья и станут в пруду плескаться. У одной крылышки будут пёстренькие; вот ты улучи минуточку и захвати их к себе и до тех пор не отдавай, пока не согласится она пойти за тебя замуж. Тогда всё хорошо будет.

Попрощался Иван, гостиный сын, с бабою-ягою и пошёл по указанной тропинке.

Шёл-шёл, увидал пруд и спрятался за густое дерево. Немного спустя прилетели три голубицы, одна с пёстрыми крылышками, ударились оземь и обернулись красными девицами; сняли свои крылышки, сняли своё платье и начали купаться. А Иван, гостиный сын, держит ухо востро, подполз потихоньку и утащил пёстрые крылышки. Смотрит: что-то будет? Выкупались красные девицы, вышли из воды; две тотчас же нарядились, прицепили свои крылышки, обернулись голубицами и улетели, а третья осталась пропажи искать.

Ищет, сама приговаривает:

- Скажи, отзовись, кто взял мои крылышки; если старый старичок – будь мне батюшкой, если средних лет – милым дядюшкой, если добрый молодец – пойду за него замуж.

Иван, гостиный сын, вышел из-за дерева:

- Вот твои крылышки!

- Ну, скажи теперь, добрый молодец, наречённый муж, какого ты роду-племени и куда путь держишь?

- Я Иван, гостиный сын, а путь держу к твоему батюшке, царю Некрещёному Лбу.

- А меня зовут Василиса Премудрая.

А была Василиса Премудрая любимая дочь у царя: и умом и красотой взяла. Указала она своему жениху дорогу к царю Некрещёному Лбу, вспорхнула голубицею и полетела вслед за сёстрами.

Пришёл Иван, гостиный сын, к царю Некрещёному Лбу; заставил его царь на кухне служить, дрова рубить, воду таскать. Невзлюбил его повар Чумичка, стал на него царю наговаривать:

- Ваше царское величество! Иван, гостиный сын, похваляется, что может он за единую ночь вырубить большой дремучий лес, брёвна в кучи скласть, коренья повыкопать, а землю вспахать и засеять пшеницею; ту пшеницу сжать, смолотить и в муку смолоть; из той муки пирогов напечь, вашему величеству на завтрак поднесть.

- Хорошо, - говорит царь, - позвать его ко мне!

Явился Иван, гостиный сын.

- Что ты там похваляешься, что за единую ночь можешь вырубить дремучий лес, землю вспахать – словно поле чистое, и засеять пшеницею: ту пшеницу сжать, смолотить и в муку обратить; из той муки пирогов напечь, мне на завтрак поднесть. Смотри же, чтоб к утру всё было готово.

Сколько ни отпирался Иван, гостиный сын, ничего не помогло; приказ дан – надо исполнять. Идёт он от царя и буйную голову повесил с горя. Увидала его царская дочь Василиса Премудрая и спрашивает:

- Что так пригорюнился?

- Что тебе и говорить? Ведь ты моему горю не пособишь!

- Почём знать, может и пособлю.

Рассказал ей Иван, гостиный сын, какую службу приказал ему царь Некрещёный Лоб.

- Ну, это что за служба! Это – службишка, служба будет впереди. Ступай спать ложись; утро вечера мудренее, к утру всё будет сделано.

Ровно в полночь вышла Василиса Премудрая на красное крыльцо, закричала зычным голосом – и в минуту собрались со всех сторон работники: видимо-невидимо их. Кто деревья валит, кто коренья копает, а кто землю пашет; в одном месте сеют, а в другом уже жнут и молотят. Пошла пыль столбом, а к рассвету уж зерно смолото и пироги напечены. Понёс Иван, гостиный сын, пироги на завтрак царю Некрещёному Лбу.

- Молодец, - сказал царь и велел наградить его из своей царской казны.

Повар Чумичка пуще прежнего озлобился на Ивана, гостиного сына, стал опять наговаривать:

- Ваше царское величество! Иван, гостиный сын, похваляется, что может за единую ночь может сделать такой корабль, что будет летать по поднебесью.

- Хорошо, позвать его сюда!

Позвали Ивана, гостиного сына.

- Что ты слугам моим похваляешься, что можешь за единую ночь сделать чудесный корабль и тот корабль будет летать по поднебесью, а мне ничего не сказываешь. Смотри же у меня, чтоб к утру всё поспело.

Иван, гостиный сын, повесил с горя свою буйную голову ниже могучих плеч, идёт от царя сам не свой. Увидала его Василиса Премудрая:

- О чём пригорюнился, о чём запечалился?

- Как мне не печалиться? Приказал царь Некрещёный Лоб построить за единую ночь корабль-самолёт.

- Это что за служба! Это – службишка, служба будет впереди. Ступай спать ложись; утро вечера мудренее, к утру всё будет сделано.

В полночь вышла Василиса Премудрая на красное крыльцо, закричала зычным голосом – и в минуту сбежались со всех сторон плотники. Принялись топорами постукивать, живо работа кипит, к утру совсем готова.

- Молодец, - сказал царь Ивану, гостиному сыну, - поедем теперь кататься.

Сели они вдвоём да третьего прихватили с собой, повара Чумичку, и полетели по поднебесью. Пролетают они над звериным двором; нагнулся повар вниз посмотреть, а Иван, гостиный сын, тем временем взял и столкнул его с корабля. Лютые звери тотчас разорвали его на мелкие части.

- Ах, - кричит Иван, гостиный сын, - Чумичка свалился!

- Чёрт с ним, - сказал царь Некрещёный Лоб, - собаке собачья и смерть!

Воротились во дворец.

- Хитёр ты, Иван, гостиный сын, - говорит царь, - вот тебе третья задача: объезди мне неезжалого жеребца, чтоб мог под верхом ходить. Объездишь жеребца – отдам за тебя замуж дочь мою.

«Ну, эта работа лёгкая», - думает Иван, гостиный сын; идёт от царя, сам усмехается.

Увидала его Василиса Премудрая, расспросила про всё и говорит:

- Не умён ты, Иван, гостиный сын. Теперь задана тебе служба трудная, работа нелёгкая; ведь жеребцом-то будет сам царь Некрещёный Лоб. Понесёт он тебя по поднебесью выше лесу стоячего, ниже облака ходячего и размечет все твои косточки по чистому полю. Ступай поскорей к кузнецам, закажи, чтоб сделали тебе железный молот пуда в три; а как сядешь на жеребца, покрепче держись да железным молотом по голове осаживай.

На другой день вывели конюхи жеребца неезжалого: еле держат его. Храпит, рвётся, на дыбы становится. Только сел на него Иван, гостиный сын, поднялся жеребец выше лесу стоячего, ниже облака ходячего и полетел по поднебесью быстрей сильного ветра. А ездок крепко держится да всё молотом по голове его осаживает. Выбился жеребец из сил и опустился на сырую землю. Иван, гостиный сын, отдал жеребца конюхам, а сам отдохнул и пошёл во дворец. Встречает его царь Некрещёный Лоб с завязанной головой.

- Объездил коня, ваше величество.

- Хорошо, приходи завтра невесту выбирать, а нынче у меня голова болит.

Поутру говорит Ивану, гостиному сыну, Василиса Премудрая:

- Нас у батюшки три сестры; обернёт он нас кобылицами и заставит тебя невесту выбирать. Смотри-примечай: на моей уздечке одна блёсточка потускнеет. Потом выпустит нас голубицами; сёстры будут потихоньку гречиху клевать, а я нет-нет да взмахну крылышком. В третий раз выведет нас девицами – одна в одну и лицом, и ростом, и волосом; я нарочно платочком махну, по тому меня узнавай.

Как сказано, вывел царь Некрещёный лоб трёх кобылиц – одна в одну, и поставил в ряд.

- Выбирай за себя любую.

Иван, гостиный сын, зорко оглянул; видит: на одной уздечке блёсточка потускнела, схватил за ту уздечку и говорит:

- Вот моя невеста.

- Дурную берёшь. Можно и получше выбрать.

- Ничего, мне и эта хороша.

- Выбирай в другой раз.

Выпустил царь трёх голубиц – перо в перо, и насыпал им гречихи. Иван, гостиный сын, заприметил, что одна всё крылышком потряхивает, схватил её за крыло.

- Вот моя невеста!

- Не тот кус хватаешь; скоро подавишься. Выбирай в третий раз.

Вывел царь трёх девиц – одна в одну и лицом, и ростом, и волосом.

Иван, гостиный сын, увидел, что одна платочком махнула, схватил её за руку.

- Вот моя невеста!

Делать было нечего, отдал за него царь некрещёный Лоб Василису Премудрую, и сыграли свадьбу весёлую.

Ни мало, ни много прошло времени, задумал Иван, гостиный сын, бежать с Василисою Премудрою в свою землю. Оседлали они коней и уехали тёмною ночью. Поутру хватился царь Некрещёный Лоб и послал за ними погоню.

- Припади к сырой земле, - говорит Василиса Премудрая мужу, - не услышишь ли чего.

Он припал к сырой земле, послушал и отвечает:

- Слышу конское ржание.

Василиса Премудрая сделала его огородом, а себя кочаном капусты. Воротилась погоня к царю с пустыми руками.

- Ваше царское величество, не видать ничего в чистом поле, только и видели один огород, а в том огороде кочан капусты.

- Поезжайте, привезите мне тот кочан капуты; ведь это они умудряются.

Опять поскакала погоня, опять Иван, гостиный сын, припал к сырой земле.

- Слышу, - говорит, - конское ржание.

Василиса Премудрая сделалась колодцем, а его оборотила ясным соколом; сидит ясный сокол на срубе да пьёт воду.

Приехала погоня к колодцу – нет дальше дороги, и поворотила назад.

- Ваше царское величество, не видать ничего в чистом поле; только и видели один колодец, из того колодца ясный сокол воду пьёт.

Поскакал догонять сам царь Некрещёный Лоб.

- Припади-ка к сырой земле, не услышишь ли чего, - говорит Василиса Премудрая своему мужу.

- Ох, стучит-гремит пуще прежнего.

- То отец за нами гонится. Не знаю, не придумаю, что делать.

- Я и подавно не ведаю.

Были у Василисы Премудрой три вещицы: щётка, гребёнка и полотенце; вспомнила про них и говорит:

- Есть у меня оборона от царя некрещёного Лба.

Махнула назад щёткою – и сделался большой дремучий лес; руки не просунешь, а кругом в три года не обойдёшь. Вот царь Некрещёный Лоб грыз-грыз дремучий лес, проложил себе тропочку, пробился и опять в погоню. Близко нагоняет, только рукою схватить; Василиса Премудрая махнула назад гребёнкою – и сделалась большая-большая гора: не пройти, не проехать.

Царь Некрещёный Лоб копал-копал гору, проложил тропочку и опять погнался за ними. Тут Василиса Премудрая махнула назад полотенцем – и сделалось великое-великое море. Царь прискакал к морю, видит, что дорога заставлена, и поворотил домой.

Стал подходить Иван, гостиный сын, с Василисою Премудрою к своей земле и сказывает ей:

- Я вперёд пойду, извещу о тебе отца с матерью, а ты меня здесь подожди.

- Смотриже, - говорит ему Василиса Премудрая, - как придёшь домой, со всеми целуйся, не целуйся только со своей крёстной матерью, а то меня позабудешь.

Иван, гостиный сын,воротился домой, всех перецеловал на радостях, поцеловел и крёстную мать, да и забыл про Василису Премудрую. Стоит она, бедная, на дороге, дожидается; ждала-ждала – не идёт за ней Иван, гостиный сын; пошла в город и нанялась в работницы к одной старушке. А Иван, гостиный сын, зудумал жениться, сосватал себе невесту и затеял пир на весь мир.

Василиса Премудрая узнала про то, нарядилась нищенкой и пошла на купеческий двор просить милостыньку.

- Погоди, - говорит купчиха, - я тебе маленький пирожок испеку; от большого резать не стану.

- И за то спасибо, матушка.

Только большой пирог пригорел, а маленький хорош вышел. Купчиха отдала ей горелый пирог, а маленький на стол подала. Разрезали тот пирожок – и тотчас вылетели из него два голубя.

- Поцелуй меня, - говорит голубь голубке.

- Нет, ты меня позабудешь, как забыл Иван, гостиный сын, Василису Премудрую.

Опомнился Иван, гостиный сын, узнал, кто такая нищенка, и говорит отцу, матери и гостям:

- Вот моя жена!

- Ну, коли у тебя есть жена, так и живи с нею.

Новую невесту богато одарили и домой отпустили, а Иван, гостиный сын, с Василисою премудрою стали жить-поживать да добра наживать, лиха избывать.